КАК БЫЛА СПАСЕНА ЗОЛОТАЯ КОЛЛЕКЦИЯ “МАССАНДРЫ”
Рассказывая о том, как была спасена от фашистских захватчиков уникальная коллекция вин „Массандры", автор статьи Николай Константинович Соболев пишет о А. А. Егорове, В. И. Лысикове, А. Б. Мельтцере, А. П. Куницыной и других виноделах, все время как бы стараясь остаться в тени их подвига. Но тому, кто побывает в „ Массандре“ и в крымских виноградарских совхозах, эти же самые виноделы и виноградари в первую очередь расскажут о той большой роли, которую сыграл в „массандровской операции“ сам Н. К. Соболев, о том, как он участвовал в обороне Севастополя и организовывал снабжение продовольствием героических защитников города-героя. Николай Константинович награжден тремя орденами Ленина.
Кто не знает, что такое „Массандра"? В двух километрах от Ялты, у подошвы Крымских гор, расположен один из старейших в нашей стране винзаводов этого комбината с его знаменитым подвалом, построенным еще при князе JI. С. Голицыне в 1897 году. Семь широких, как улицы, тоннелей веерообразно расходятся от соединительной галереи. В них хранится замечательная коллекция отечественных и заграничных вин, которую виноделы называют „золотой". Собирать эту коллекцию начал еще князь Воронцов, облюбовавший для своих дворцов и имений южный берег Тавриды.
После установления Советской власти в Крыму все, что осталось от этой коллекции, что было сохранено рабочими и специалистами- виноделами „Массандры1* в пламени гражданской войны, государство взяло под свой контроль. В 1936 году хозяином комбината становится Наркомпищепром.
Большую помощь „Массандре** оказывает нарком Анастас Иванович Микоян. В это время главным инженером-виноделом комбината назначают крупнейшего специалиста Александра Александровича Егорова. Под его руководством коллекцию приводят в порядок и начинают ежегодно пополнять новыми сортами вин. Под землей, в длинных тоннелях, ровными рядами укладывают бутылки самой различной формы, покрытые толстым слоем пыли, с густым темным осадком на внутренних стенках. Сюда привозят из подвалов Воронцова Херес 1775-1848 годов и Саперави 1888 года; из подвалов Голицына — знаменитое „Седьмое небо** и вина из алтайских медов; лучшие мускаты — ливадийский № 85 и № 35, черный № 88, розовый, Токай, Кагор, Мадера № 83 и № 31, портвейны 1889-1890-х годов №№ 81, 32, 33, белое и красное Каберне, Рислинг, Семильон и многие другие сорта. На отдельных полках — бутылки со старым французским шампанским, испанские и германские вина.
Массандровская коллекция с ее редчайшим ассортиментом становится практическим пособием и школой для подготовки виноделов. Здесь наблюдают процессы созревания и старения вина, открывают секреты его долголетия. Тут ежегодно проводят производственные дегустации, которыми всегда с таким вдохновением и блеском руководил А. А. Егоров. Недаром писатель П. Павленко назвал его „поэтом вина“.
Старейшая, уникальная в нашей стране коллекция „Массандры" за свою историю дважды подвергалась опасности уничтожения. В 1920 году от нее отвели эту опасность рабочие и виноделы, заблаговременно замуровав тоннели. Второй раз коллекцию пришлось спасать уже в годы Великой Отечественной войны. Вот как это было.
Немецкое командование планировало молниеносно захватить Крымский полуостров и оттуда перемахнуть на Кубань и Северный Кавказ. Но, как известно, защитники Крыма и Севастополя сорвали этот Таврический вариант фашистского блицкрига.
...На Южном берегу Крыма наступал бархатный сезон. Созревал виноград, шла последняя ломка душистого „дюбека“ на табачных плантациях. Но вокруг было тревожно. Гитлеровская армия подошла уже к Крыму. Советские войска заняли оборону на Перекопском перешейке.
В эти дни А. А. Микоян беспокоился об эвакуации в глубокий тыл рабочих и специалистов винкомбината и массандровской коллекции. Я тогда работал директором „Массандры". Сразу же после указания из Москвы был создан оперативный штаб по эвакуации.
Вспоминается совещание в Ялтинском райкоме партии. Тут секретарь райкома Борис Иванович Герасимов, партийные работники, руководители предприятий, учреждений. Специалисты лаконично докладывают о ходе эвакуации. Особенно много хлопот предстоит „Массандре1*. Вместе со мной и А. А. Егоровым пришли в райком директора наших заводов — Василий Иванович Лысиков и Александр Борисович Мельтцер.
— Как идет вывозка бочек с вином в порт? — спрашивает секретарь райкома у В. Лысикова.
— До двенадцати часов дня отправлено тысяча двести бочек. За сутки — по двести бочек, а с завтрашнего дня начнем вывозить по триста.
Мобилизовали весь гужевой транспорт и автомашины. Завтра начнем первую погрузку на пароход „Одесский горсовет" и рассчитываем закончить ее за сорок восемь часов.
— Сократите срок погрузки до одних суток,— предлагает секретарь райкома.— Поставьте на это дело самых сильных и ловких.— И обратился ко мне:
— Николай Константинович, как обстоят дела с упаковкой и отправкой в порт бутылочного, коллекционного вина?
Я заметил, что бутылочное вино отправлять гораздо труднее, чем то, что в бочках. Тем не менее, уже уложено в ящики и вывезено в порт десять тысяч бутылок. Каждая из них взята на учет, тщательно упакована. Правда, на комбинате не хватает упаковочного материала, в особенности, досок для изготовления ящиков, но приняты меры, чтобы все необходимое срочно изыскать на месте.
Днем и ночью шли драгоценные грузы в порт. Днем и ночью не прекращалась напряженная работа на заводах. В тоннелях рабочие старательно забивали в наполненные вином бочки чопы и шпунты, укрепляли железные обручи. Бочки отбирались самые крепкие — им предстоял длинный путь. В четвертом тоннеле работали в основном женщины. Их сыновья и мужья уже воевали. Этот тоннель считался святая святых винной коллекции. Все его ниши были заполнены старыми напитками, составлявшими драгоценную винотеку. Александр Александрович Егоров сам руководил работами и по упаковке, и по оформлению этих вин. Он просматривал каждую бутылку, показывал, как лучше уложить ее в ящик, обращая особое внимание на состояние пробок. Вот он подошел к нише, где хранился Токай урожая 1898 года, немного призадумался, как-то особенно торжественно взял в руки бутылку и сказал окружившим его работницам:
— Это было сорок лет тому назад, я только что поступил на работу в этот подвал. Помню, мне пришлось разливать вино из бочек в бутылки и укладывать в эти ниши. „Ай-Даниль“—тоже предназначался для длительной выдержки...
И хлынули воспоминания.
Более века назад из Венгрии на Южный берег Крыма завезли высокосортные токайские лозы. Состоятельные люди закладывали плантации маленькими участками, вино вырабатывалось в небольшом количестве, и пить его тоже могли только богачи. Токайские лозы у нас хорошо прижились, почвенные и климатические условия Крыма оказались для них даже более благоприятными, чем на родине. И при Советской власти токайские сорта винограда стали разводить у нас большими массивами.
Александр Александрович неожиданно прервал свой рассказ и попросил стоявшую рядом винодела Анну Петровну Куницыну принести бокалы.
— Через несколько минут — перерыв, и мы попробуем это вино.
Все оживились. Егоров сам с большим искусством — это тоже надо уметь! — удалил „бархатную" пробку. Она достаточно хорошо сохранилась, и на ней отчетливо была видна дата: 1898 год. Из ящиков сложили стол. Егоров наполнил дегустационные овальной формы бокалы, и вино заискрилось, заиграло золотом. Он поднял свой бокал против света, повертел его, а затем медленно, небольшими глотками стал пробовать. Все это он проделал молча, торжественно. Лицо Александра Александровича засветилось: напиток превзошел все его ожидания.
Александр Александрович Егоров — это целая эпоха в советском виноделии. Он прожил долгую, полную трудных творческих поисков жизнь и умер совсем недавно, не дожив всего месяца до своего 95-летия. Вот что он написал о себе: „Род Егоровых происходит из государственных крестьян Тверской губернии. Дед мой, Ефим Егорович, окончил гимназию и Московский университет по естественному факультету. Затем работал по школьно-образовательному делу. Отец, Александр Ефимович, окончил также Московский университет по тому же факультету и работал преподавателем в гимназиях. Я последовал примеру деда и отца, поступил в тот же университет на естественноисторический факультет и окончил его в 1897 году“.
С тех пор вся жизнь А. Егорова была связана с виноделием. Начав рядовым рабочим в винном подвале, он стал затем создателем замечательных „золотых** марок вин в Крыму, Грузии и Азербайджане. Особенно много энергии, таланта отдал Александр Александрович „Массандре**.
Но вернемся к тревожным дням войны. На втором заводе в лихорадочном темпе готовили к эвакуации всемирно известную массандровскую Мадеру — под открытым небом, на специально заасфальтированных площадках, по нескольку лет лежали сделанные из крепкого дуба бочки с Мадерой. Вместе с главным виноделом Александром Борисовичем Мельтцером, известным специалистом по крепким винам, мы направились на открытую площадку. Здесь было многолюдно, шумно и тревожно. Готовили к отправке мадеру и портвейн давнишних урожаев. Автомашины безостановочно мчались в порт и обратно.
С каждым днем на втором заводе вина оставалось все меньше и меньше. Заканчивалась упаковка и отправка коллекции. Остальное было решено замуровать в горе. В подземелье спрятали сто семьдесят тысяч бутылок. В нишу положили знамя комбината „Массандра** и приказ по управлению, в котором перечислялись все, кто в эти суровые дни активно участвовал в эвакуации коллекции вин. Это был особый документ, непохожий на обычные приказы по заводу. Он заканчивался словами, в которых была наша вера в грядущую победу: мы непременно вернемся, достанем замурованные вина и первый бокал поднимем за мужество советских воинов. Так было сказано в приказе, так оно потом и произошло!
...Октябрь 1941 года на исходе. Теплые осенние дни стоят на крымском берегу. В клубе собрались рабочие и специалисты. Секретарь обкома партии кратко проинформировал о положении на фронтах, о зверствах фашистов на захваченной ими территории. Затем выступили рабочие, виноделы.
И тут же по предложению А. Егорова среди массандровцев начался сбор денег на постройку самолетов и танков для Красной армии.
Вечером я пригласил в управление комбината старейшего практика-винодела Ивана Васильевича Федорова. Еще юношей он приехал в Крым и поступил на завод простым рабочим. При Советской власти получил возможность освоить технологию выработки крепких вин, стал мастером, а потом — помощником винодела. В первые же дни войны Иван Васильевич отправил на фронт своего единственного сына — агронома-виноградаря Петра и теперь терялся в догадках, что может означать записка, срочно призывающая его в управление. И только тогда успокоился, когда услышал от меня: „Мы Вас пригласили по важному делу. Дирекция и партийная организация назначают Вас ответственным за сопровождение коллекции, дальнейшее хранение и уход за коллекционным бутылочным вином. Скоро начнется погрузка на пароход. Коллекционное вино будет доставлено в один из черноморских портов, а затем перегружено в вагоны для отправки дальше в тыл. В Вашем распоряжении сутки".
— Выполню при любых условиях! — четко, по-военному ответил Федоров.
...В первые дни ноября 1941 года, когда фашисты уже ворвались в Крым, управление „Массандры“ получило распоряжение немедленно начать уничтожение оставшихся в Крыму молодых вин на 1-м и 2-м заводах. И сейчас тяжко вспоминать о том, как это происходило, люди плакали, но задание выполняли: рабочие, вооружившись ломами и топорами, выбивали у бочек донья, отвинчивали люки в купажных железобетонных бассейнах, огромных бутах. Вино под большим напором мощными струями устремлялось в цементированные каналы, речушки, а затем по крутым склонам и по извилистым оврагам — в море. Даже воздух стал пьянящим, а морская вода в голубой Ялтинской бухте обрела розовую зловещую окраску...
Между тем, завершался последний, пятый рейс пароходика „Массандра" в Новороссийск и Анапу. Сколько раз его бомбили вражеские самолеты! Но все кончилось благополучно. Задание правительства было выполнено. Всего из Ялты вывезли 57 тысяч бутылок коллекции Массандры и миллион двести тысяч литров марочного бочкового вина: мускаты, Пино-Гри, мадеры, портвейны. Из портов Новороссийска и Анапы все эти вина были отправлены дальше, уже по железной дороге, в Тбилиси, Баку, Куйбышев.
...И вот наступил долгожданный день — Крым освобожден от гитлеровских захватчиков! Бесценное народное сокровище снова вернулось в Ялту. Велика была радость коллектива „Массандры"! В нишах, как и до войны, появились надписи: Херес 1775 года; Мускат 1910 года; вино „Седьмое небо"; Мадера 1937 года. Десятки тысяч бутылок заняли прежние места. За спасение массандровской коллекции многие рабочие и специалисты комбината были удостоены высоких правительственных наград.
С тех памятных времен прошли десятилетия. Сосуды со старыми коллекционными винами, бутылки самой различной формы опять окутались толстым слоем пыли и паутины. А специалисты знают, что чем толще этот слой, тем ценнее вино. Ныне тысячи наших и иностранных туристов с восхищением осматривают золотую коллекцию — благодаря тем, кто спас ее от фашистских варваров.
Николай Соболев, Заслуженный агроном РСФСР