Предлагаем вашему вниманию потрясающий, на наш взгляд, рассказ Игоря Похвалина - о восхождении на гору Килиманджаро в июне этого года. Небольшой фотоотчет об этом событии мы давали ранее в наших новостях. Напомним, что Игорь Похвалин – действующий врач–онколог из Симферополя, страстный любитель альпинизма, покоривший несколько мировых вершин (включая Эверест), а также большой друг «Массандры».

Так иногда бывает в жизни, готовишься к одному, а получается совсем другое. Вот так и я, готовился к восхождению на Маккинли в Северной Америке, а взошел на Килиманджаро, в Экваториальной Африке. Мне совсем не свойственно легкомысленно менять планы, тем более что подготовка к непростому снежно-ледовому восхождению на Денали, 6195 м, ( то же самое что Маккинли, только звучит лучше и короче), кардинально отличается от восхождения на Ухуру, 5895 м, ( а это название высшей точки Килиманджаро) с его несложным рельефом соответствующем нашей 1Б – 2А категории сложности. Об этом восхождении я хочу рассказать.
Килиманджаро – горный массив вулканического происхождения, является самой высокой в мире отдельно стоящей горой, расположенной в 300 км к югу от экватора в Танзании. После этой фразы можно надёргать компиллятов из Интернета и выдать их за свои собственные размышления. Самолёты летают быстро, Земля, по определению, круглая, так что детальные описания уже известных моментов теряют свою Жюль-верновскую привлекательность. Конечно, мог бы искусственно увеличить объём текста, но не хочу. После собственных измерений высот и расстояний не очень доверяю путеводителям и разным «завлекалочкам» типа: «Эверест – это для вас». Не для всех Эверест и обманывать доверчивых путешественников нехорошо.


Теперь про Африку.
Источники:
1 . Корней Чуковский «Айболит» - читал с детства. Выяснил, что не стоит нам «по Африке гулять», что там множество очень плохих ситуаций для ребёнка, не достигшего половой зрелости, а именно - «…гориллы, злые крокодилы» и прочая непознанная вудовская фигня. Хотя я и доктор, лечить голубых мартышек от СПИДа я не собираюсь. Этот источник хоть и самый правдивый, но уж больно бьёт по моей ранимой пионерской душе.
2. Эрнест Хэмингуэй. «Зелёные холмы Африки», «Снега Килиманджаро», «Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера». Хорошо он там пишет только о самом себе – любимом. Про гору и скелет леопарда только в эпиграфе, да и то только чтобы нас заинтриговать своим шепотом такого вот Гуру о непонятности бытия и полной странности в поведении леопардов. Отвечу: леопарды ходят к кратеру Кибо за солью. Соль – это наркотик Джунглей. «И нет там ничего, ни золота, ни руд, там только то всего – что гребень слишком крут….» - это не про леопарда. Это – про нас. Вот за этим мы и ходим. Но спасибо тов. Хэмингуэю, ходим без винтовок и ходим гораздо выше саванны с её недобитой ещё живностью.
Мои источники я перечислил. Их немного, но достаточно, если не считать ещё пару фундаментальных изданий по Африке и советов известного африканиста Саши Шевчука (хотя его богатый опыт касается в основном Западной Африки). Лучший способ изложения – это собственный дневник с комментариями. Этого принципа я и буду придерживаться. Итак:
17.06. В 10 .00 на Курском вокзале встретились с Сашей Абрамовым. Поехали к нему на Большой Каретный. Здесь жил Высоцкий. Это очень правильно, дело начинать с Высоцкого. Это он и про меня сказал «…значит, нужные книжки ты в детстве читал», если я, через несколько часов, улечу в Африку, один, на Килиманджаро. На Каретном, за сковородкой жареной картошки, обсудили возможность передачи сообщений о моём предстоящем восхождении на risk.ru. Потом оформили на Цветном Бульваре мой пакет связи с МТС и расстались. Уже в 15.00 я добрался на электричке до Домодедова и планово полетел в Доху. А там, на улице, настоящая «Доуховка». Кому-то «Буря в пустыне», а этим шейхам местным – так, мать родная. Поднялись они тут на непонятных операциях с нефтью и прочей иракской движимостью и очень даже щеголяют в своих белых нарядах. Аллах им Акбар. 18.06. Что до меня, то я часов 5 слонялся от монитора к монитору до своего рейса в Найроби. И полетел, наконец. Рядом девушка, тёмненькая, симпатичная… Глаза у неё – русские. Я её по-русски и спрашиваю, а она мне по-русски и отвечает. Зовут её Лилиан (Лиля – по нашему) и летит она в Найроби, домой. Она закончила МЭИ и сейчас решает вопросы энергетической безопасности Кении. Пять часов пролетели незаметно. Поскольку самолёты в Кению летят пустыми, мы с ней и спокойно по-русски поговорили, и винца их дешёвого, самолётного выпили. Раненько так самолёт сел в Найроби. Серый, какой то аэропорт. Люди с автоматами и колючими неприветливыми лицами. Очень раннее утро, но толпа встречающих, оттесненная за пределы главного входа людьми в униформе, впечатляющая. Я ищу табличку клуба «7 вершин». Её должен держать некто Нельсон Мвакио, согласно информации шпаргалки выданной мне в Москве. Ни таблички, ни Нельсона. Пытаюсь объяснить охране, что мне нужно. Парни в беретах равнодушно пожимают плечами, но далеко от меня не отходят. Наконец вижу Лилиен. Объясняю ей суть возникшей проблемы и только её суахили позволяет найти около одного из множества окошечек кусок белого пластика, на котором при большой фантазии можно прочитать мою фамилию. Здесь даже знают Нельсона и в доказательство демонстрируют номер его мобильного. Всё сходится. Через несколько часов будет мой автобус до Моши, а пока я располагаюсь в аэропортовском буфете и пытаюсь привести в порядок свой багаж. Попытка снять на видеокамеру обстановку аэропорта заканчивается жестким одёргиванием со стороны охраны. На меня направлен ствол Калашникова и какая-то сердитая дама зачитывает мне голосом прокурора ноту о серьёзном нарушении мной правил безопасности аэропорта. Оказывается, снимать здесь ничего и никого нельзя, хотя никаких предупреждающих об этом знаков нет. Я не спорю. Мне не хочется, чтобы мой Кенийский транзит закончился тюрьмой. Мне уже не нравится Кения, хотя я на этой земле не больше часа. Приставленный ко мне охранник без особого энтузиазма пытается развлечь меня разговором. Редкозубый, не молодой, с усталыми неискренними глазами, он рассказывает, что сам он из племени массаев, а массаи самые первые во всей Африке герои и самыё что ни на есть африканские африканцы. Я киваю головой в сторону оружия, рассказываю ему сказку про автомат Калашникова, что чистить его надо иногда, а то его совсем плохой. Меня успокаивают, дескать, внешность обманчива. При необходимости он не промахнётся, а автомат не подведёт. Ну, ну…
Маленький автобус компании «Импала», к моему огромному облегчению, увозит меня и из этого неприятного аэропорта, и из этой негостеприимной страны. Солнце нещадно палит, разогревая как духовку внутренность автобуса. Выданная мне бутылка местной воды прозрачна и прохладна, как и мои первые впечатления. Я пытаюсь снимать виды за окном с разной степенью успеха. Первый день в Африке. Всё внове. Глаз ещё не привык к необычности пейзажей, лиц, одежд. Сараи с вывесками «Hotel» или « Supermarket» вызывают улыбку. Массайские деревни с их круглыми хижинами, худые широкоскулые массаи, каждый со своей палкой… Совсем ещё мальчик, но с палкой тоже, как взрослый мужчина важно и степенно подходит к группе взрослых. Он уже тоже мужчина (раз с палкой) и имеет почти полное право голоса на деревенском сходе. Люди совсем неопрятного вида продают вдоль дороги древесный уголь и вязанки травы. Они закутаны в грязные платки и глаза их такие же, как уголь, который они продают. Зелёные холмы среди оранжевой, с желтыми пучками, выжженной травы, зонтичные деревья и термитники вдоль дороги… Пыль, ухабы и запах степного простора, как на Тарханкуте. Я дремлю и уже не пытаюсь расчехлять камеру. Она мне больше не нужна. Усталость последних двух суток клонит меня в тревожный прерывистый сон. Он не глубок и я слышу реплики шофёра и мычание массайских коров. «Чжамбоо» - это приветствие Восточной Африки. Сквозь сон я вижу людей это произносящих и вспоминаю дом. Суахили – удивительный язык. Вероятно соотношение гласных и согласных в нем, как в русском. Интонации, тональность напоминают певучесть чистого украинского языка и в бытовом, придорожном суахили я слышу мой язык. Это, наверное, тема ещё не раскрытая, но схожесть явная. При этом я, видимо, всё понимаю. Не слова ведь главное, а суть их. Душевность. Настроение. Роуминг МТС не работает. Саша Абрамов помог мне с оформлением карточки связи в Москве. Это единственный публичный канал связи, причем только от меня, на risk.ru , для сообщений. Наверное, я первый Гражданин Крыма, который решил ехать и успешно завершить одиночное восхождение на Килиманджаро. Хотя слово «одиночное» не совсем правильно, правильнее - одиночное путешествие в Африку. Так будет точнее, потому что на Кили по маршруту Марангу можно идти, как и на любую другую несложную вершину, даже одному, правда только в сопровождении Мечты.
Наманга – маленький городок на границе. Как сказал мне продавец сувениров: «…граница проходит на моём огороде». Я верю ему. Это Африка. Граница – для белых и прочих. Формальность отметки в паспорте, короткие слова приветствия и я уже не в Кении, но ещё не в Танзании. Базар на нейтральной полосе, среди пыли и грузовиков, напоминает карнавальное действо. Меня окружают торговцы и торговки с разными предметами. Парень со статуэткой из, якобы, черного дерева интересуется, откуда я.
- Ukraine. – отвечаю я.
- O ! Shevchenko, Klichko!!!
Признаться, я поражен его осведомлённостью. Из 42 миллионов граждан Украины в Танзании знают только их. Да, политики, кроме Буша и Путина, в мире не популярны. Это - медицинский факт.
Во время этого разговора чувствую, именно чувствую, а не слышу, сильный хлопок над моим правым плечом. Оборачиваюсь. В двух шагах от меня стоит неопределённого возраста массайка. Одета странно, монотонно, в цветах одежды больше коричневого. В ушах десяток отверстий, в которые вставлены бисерные бусы и какие то иные инородные тела. На шее толстая низка из раковин, камней и, наверное, зубов. Что-то бормочет. Рядом две или три женщины, моложе, но совершенно не привлекательные. Они просто улыбаются и суют мне разные непонятные предметы. Меня этот шопинг на помойке не интересует. Пока я отвечаю «нет» и решительно отворачиваюсь от назойливых африканских мадам, эта «Старенькая» ловко одевает мне на правое запястье браслет. Мне не нравится такая назойливость. Я снимаю его с руки и хочу положить на землю. С поразительной быстротой эта пожилая дама не дает ему даже коснуться дорожной пыли и он опять на моей правой руке. При этом она причитает «Акуна матата» - то есть в переводе с суахили «Нет проблемы», или «Не беспокойся». Мне этот медный, с непонятным раздражающим своей примитивностью витым узором, браслет не нужен. Я повторяю попытку расстаться с ним, но опять безрезультатно. – Сколько ( в смысле денег) – спрашиваю я её. – Тебе бесплатно – отвечает она. Я даю ей доллар. Она смеётся мне в лицо – Дай лучше два. Я даю два. Она машет мне рукой, « Акуна матата», и исчезает с базарного пятачка за секунды. Мне тоже недосуг. Я прохожу танзанийскую границу и, бросив браслет в рюкзак, забываю о его существовании.
Автобус теперь едет не 60-70 , а 90-100 км в час. Дорога ровная, ухоженная, без привычных уже ухабов и рытвин. Посадки кукурузы и подсолнечника впечатляют своими масштабами. Люди лучше одеты. Это земли племени чага – африканских горцев, ближайшей аналогией которых являются непальские шерпы. Альтиметр показывает подъём в гору. Город Аруша ожидаем и желанен. Указатели на дороге, обилие придорожных лавочек – это его предместья. Слева склон огромной горы, вершина которой в облаках. Это – вулкан Меру. Правее, над саванной, гряда облаков. Одно из них поднимается круто над горизонтом и я узнаю в нём конус Килиманджаро. Это очень красиво! Это невероятно! Это то место, куда я стремлюсь попасть! Рядом с экватором это видение высокой и снежной горы вызывает мистический трепет и невольное любование белоснежной трапецией Кибо. В этом формате мечты о Маккинли плавно и естественно уходят на второй план. То, что я вижу перед собой, не Аляска и не любая другая гора мира. Теперь между мной и этим снежно-ледовым гигантом появилась не только виртуальная, но и визуальная связь. Боевые лётчики называют это «цель в прицеле». Хватило бы горючего…
В 15.30 я в Моши. Это центр некогда могущественного царства Моши. Отсюда стартуют все нынешние экспедиции. Кстати, первую серьёзную, но неудачную попытку восхождения в 1861 году предприняли известные британские альпинисты и исследователи Декен и Карстен. А на вершину первыми взошли утром 6 октября 1889 года немец, профессор географии Лейпцигского университета Ханс Майер и австрийский проводник Лео Пуртшеллер. Мой маршрут восхождения – это повторение маршрута первовосходителей. А в 1890 году четыре человека – два немца и два англичанина,- никогда не видавшие берегов Восточной Африки, подписали в Берлине договор о разделе заморских территорий. Области к северу от Килиманджаро – Кения и Уганда отходили к Англии, а Танганьика и Занзибар становились колонией Германии. Высшая точка Африки получила имя Кайзер-Вильгельм шпиц. В 1922 году бывшая германская колония Танганьика мандатом Лиги Наций передаётся под управление английской короны. Конец двадцатых – начало тридцатых годов 20 века - «золотой век» Килиманджаро. Строятся фешенебельные отели, прокладываются дороги. А 9 декабря 1962 года Танганьика стала республикой и высшая точка Килиманджаро стала называться пиком Ухуру, что в переводе с Суахили означает Свобода. С вершинами бывает, как и с государствами – они меняют свои названия. Лично мне название «Свобода» нравится. Это лучше чем пик имени Васи Пупкина…
Отель «Keys Annex». Насчитал у него три звезды. Условия приемлемые. Главное есть душ и горячая вода. Я с удовольствием стою под душем в предвкушении ужина и чистой постели. В 17.00 встречаюсь с координатором моей программы Абрахамом Лимо. Он сразу очень уважительно отмечает мой VIP статус (!) и заверяет, что « Транс Кибо» сделает для меня всё. За VIP – спасибо Альпиндустрии в лице Люды Коробешко. Моя седая борода, хорошие манеры и английский, вероятно лучшее подтверждение моей авторитетности. Мы обсуждаем детали меню во время восхождения, трансферы и прочие важные моменты. «У вас будет лучший гид Килиманджаро» - заверяет меня Абрахам. Хотя мне достаточно показать пальцем, куда идти и просто не мешать…
Ужин без изысков, но на столе стоит первое упоминание о горе – пиво под названием «Килиманджаро». Перед сном (а накопившаяся усталость делает его жизненно необходимым) я диктую аудио сообщение на risk.ru.:
« Здравствуйте, это Игорь Похвалин из Моши, такой же одинокий, как и в Найроби. К сожалению, с МТС пока связь не сложилась, не знаю почему. Передаю с UMC, что, наконец, достиг предгорий Килиманджаро, встретился с Абрахамом Лимо и уже завтра утром выезжаю на маршрут Марангу. Впечатления суток: В Африке откажитесь от планирования и попыток помыться. Будет легче». Не буду описывать свою первую ночь в Африке. Скажу только, что она прошла не «Акуна матата». Это повод для специального рассказа, а не для предлагаемого короткого очерка.
19.06 Выезд планировался в 8.00, выезжаем в 10.00. Абрахам знакомит меня с «лучшим гидом». Его зовут Балтазар Мтуи. Симпатичный и не молодой человек с живыми умными глазами. Мне он понравился. Больше часа ехали до деревни Марангу. При входе в Национальный парк ещё час оформляли мой пермит и пропуска гида, повара, и носильщика. На входе люди с автоматами (тоже Калашников), что говорит о серьёзности происходящего и значении парка «Килиманджаро» для Танзании. Моросит мелкий дождь. Начало маршрута Марангу, самого популярного для восхождения на Кибо, – роскошный тропический лес. Маршрут настолько популярен, что его назвали «маршрут Кока Кола» С 1900 метров над уровнем моря мне необходимо подняться до хижины Мандара, 2720 м. Это путь по обустроенной тропе с плавным, ненавязчивым подъёмом, протяженностью около 12 км. На мне рюкзак 7-8 кг веса. В нём камера, фотоаппарат, накидка от дождя, аптечка и прочие нужные под рукой вещи. Рядом идёт носильщик с грузом, часть которого он несёт на голове. Потрясающее чувство равновесия! Я наблюдал, как миниатюрные женщины с невероятной африканской грациозностью переносят просто неподъёмные тяжести, при этом оживлённо разговаривая друг с другом. На моей голове только лёгкая белая панама. Солнечные лучи не достигают тропы. Сомкнутые кроны деревьев, лианы создают иллюзию туннеля. Пряный, насыщенный почти парфюмерными ароматами воздух, щекочет ноздри и вызывает лёгкое головокружение. Мне нравится Африка! Крики неизвестных птиц и животных, шуршание листьев и звуки падающих капель создают неповторимую музыку влажного тропического леса. На поляне со странными полупрозрачными кустами хижины приюта Мандара. Здесь прохладно даже в африканский полдень. Время моего подъёма 2.30 и это с учётом навязанного мне портером «отдыха». Пришедший через час Балтазар, удивлён. Он рассчитывал, что я приду на два часа позже. «Наверное, вы бежали» - говорит он мне. «Нет, чуть не уснул на подъёме» - отвечаю я.
Маленький деревянный домик с несколькими топчанами под номером «7» я делю с немцем из Эймса. Его зовут Аксель Кале. Он путешествует здесь один, также как и я. В прошлом году он поднялся на Гилманс пойнт, 5681 м.. Теперь его цель - Ухуру, 5895м, так как выше её в Африке нет вершины. Он приятный и интересный человек. Мы общаемся на английском и это уравнивает наше незнание русского и немецкого. Почти параллельно идём с нашими гидами к Кратеру. Это небольшой вулканчик недалеко от Мандара. Мелкая, едкая вулканическая пыль заставляет чихать и сморкаться. Обходим кромку кратера по периметру. «Здесь часто устраивают пикники» - говорит Балтазар кивая на дно кратера, поросшее весёлой изумрудной травой. «Попробовали бы они это сделать 3 миллиона лет назад, в эпоху активного вулканизма» - отвечаю я. Да, всё хорошо в своё время…День заканчиваю очередным сообщением на сайт:
« Здравствуйте. Это экспедиция клуба «7 вершин» Игоря Похвалина на Килиманджаро. Сегодня 19 июня. Наконец движение к вершине началось! С чек-пойнта Марангу до первого лагеря Мандара. Тропа – отличный треккинг под сенью восхитительного тропического леса с плавным набором высоты. Идёшь и начинаешь любить Африку! Людей на маршруте практически нет, что позволяет вообразить себя первооткрывателем. У меня портер, повар и гид. Вообще я иду в одежде для сафари и в белой панаме, как самый настоящий путешественник по Африке. Впечатления дня : 1 .Только ради сегодняшнего трека уже следовало приехать сюда. 2. Хорошо почувствовать себя «белым» человеком. До завтра, если будет связь».
В 19.00 уже темно. Ночь наступает быстро. Балтазар не советует «бродить» (?) ночью по окрестностям. «Леопардо» - говорит он. В полночь я выхожу к туалету и слышу неподалёку рычание и визг. Влажный густой туман и холод – единственное, что я чувствую спросонок. « Натуральный Кавказ»- думаю я, вспоминая альплагерь «Эльбрус».
Сон глубок и полон видений тропического леса. Мне снится дом, Оленька и бескрайняя африканская саванна. Спите, доктор.
20.06. Подъём в 6.30. Я выспался и хорошо отдохнул. Прохладная вода из медного крана прогоняет остатки сна. Балтазар приносит мне миску горячей воды для умывания. «Ни фига себе» - думаю я – «как их выучили англичане». В этой миске, похоже, моют посуду, так как она пахнет жиром и томатом. Обозначаю своё право владеть этой горячей водой, опусканием пальцев, не более. Мои домашние привычки связаны с проточной водой. Аксель тоже получает своё, «Morning, sir» с аналогичным тазиком и аналогичной водичкой. Мой завтрак сервирован затёртыми вилкой, ложкой и ножом. Банка растворимого кофе, сахар, арахисовое масло – всё это разложено на персональной (чтобы не перепутали) тряпице зелёного цвета с узором. Понимаю, мне нужно запомнить весёлую расцветку моей скатерти, чтобы не сесть за чужую. Утренняя овсянка и второе блюдо из риса идут на ура. Авокадо, ломтики манго и папайи – это десерт. Всё. Я сыт и готов идти. Мой рюкзак не становится легче, хотя я могу вообще ничего не нести. Это дело привычки и принципа. В 7.30 неспешно выходим. Моя пунктуальность и обязательность, похоже, удивляют Балтазара. В ответ на его очередное оправдание при опоздании к договоренному сроку, я спрашиваю: « А кто и у кого гид?». Это тоже Африка….
Выходим из леса и перед нами бескрайние альпийские луга. Впереди – белая вершина Кибо, правее – черный гребень Мавензи. Красота невероятная! Оборачиваясь, вижу над саванной плотную облачность. Вероятно в Марангу дождь, а у нас - бескрайнее синее небо, странные деревья ( Lobelia deckenii) и до горизонта заросли полыни вперемешку с незнакомыми цветами. Слева по ходу небольшие вулканчики. Местами тропу пересекают ручьи чистой прозрачной воды. Её источники – небольшие ледники на склонах Мавензи. Балтазар идёт рядом, хотя мне приятнее было бы идти одному. Его обязанности, как гида, требуют сопровождения клиента в непосредственной близости и совсем не учитывают желаний самого клиента. Хорошо. Раз так - будем учить суахили и русский. Чем мы успешно и занимались в течение чуть более 4 часов, пока не дошли до Хоромбо, лагеря на высоте 3720 м., пройдя около 15 км и набрав по высоте 1000 метров. Отмечаемся у местных гидов и я размещаюсь в деревянном домике, и опять с Акселем, который приходит ближе к вечеру. На площадке с аккумуляторами самый хороший сигнал телефона. Я передаю очередное сообщение на Большую и такую далёкую Землю:
«Здравствуйте, это экспедиция клуба «7 вершин» Игоря Похвалина. Сегодня в хорошем темпе поднялся до лагеря Хоромбо. Это 1000 метров набора высоты и 15 км протяженностью, которые прошёл за 4.20. Шел и думал, что Африка и Килиманджаро – это то самое место, где подвиг можно совершить за неделю, получая при этом огромное удовольствие от всего. А как хорошо здесь пьётся старый массандровский херес! До следующей связи».
21.06. Спал тревожно, с соплями. Носом здесь шмыгают все. Вулканический пепел под ногами, при ходьбе едким оранжевым порошком набивается в ноздри. Артефакты пирокластического потока 3-х миллионолетней давности у всех, без исключения, восходителей вызывают острый ринит, фарингит и прочие респираторные проблемы. Нечто подобное было в Тибете, под Эверестом. Я делаю единственный правильный вывод о необходимости обязательного ношения марлевой или иной хирургической маски. Только здесь её не найти и, поэтому, я довольствуюсь запасом туалетной бумаги для аспирации содержимого носоглотки. Я, как всегда, настоял на раннем подъёме. Балтазар , как мой «шеф» , скрипит зубами, но строит всю команду. Сегодня-то день отдыха, типа. Мне, как «приличному» клиенту положено давиться соплями и умирать от горняшки, а я только давлюсь соплями, как и мой гид. Это неправильно, но это есть факт. Завтрак, как всегда во время. Ассистенты моего гида – выше всяких похвал. Вы бы видели их тонкие, аристократические пальцы… Готовят мне, как на убой. Я столько не ем. Аккуратно отделяю половину сваренного риса, овощей, мяса, которое разжевать не могу и перекладываю свою часть на отдельную маленькую тарелку. Ребята, я же знаю, что вы готовите на допотопной керосинке и рис довариваете только мне. Простите мои причуды. Если мы идём на гору вместе, то за это уже отвечаю я, а не ваши местные законы
Компромиссное время выхода – 8.30. Сегодня цель нашего с Балтазаром короткого выхода - скалы Зебра. Это высота 4100 м .Полагается для акклиматизации и для любования ландшафтами. Часа полтора просидели на площадке над скалами. Вид Кибо и Мавензи просто фантастический. Тропа видна, но уже никакой растительности. Голая оранжевая пустыня. Рядом с нами ещё одно чудо Килиманджаро. Это замечательные растения, ананасы «переростки» - Senecio cottoni, seu kilimanjari.. Мясистый ствол и огромный лопух на верхушке. Так я становлюсь ботаником. Мне не безразличны эти редкие, да и не редкие представители флоры. Они мои современники и свидетели моего визита в эти края. Так они встречали Ханса Майера и Лео Пуртшеллера в 19 веке, а это история альпинизма Африки. Так становятся классиками жанра….



С площадки Зебра, сбежал в Хоромбо за 25 минут! Балтазар старался не отставать. У него это получилось. Заранее положил утром перед выходом бутылку воды на нагреваемый солнцем камень рядом с моей хижиной. Теперь она тёплая и я могу помыться , что называется «по точкам». Меняю бельё и выпиваю с Акселем и Балтазаром по «паре глотков» хереса. Здесь ему самое место. Никакое другое вино не ассоциируется у меня с этим местом. Мои друзья тоже одобряют мой выбор, что является хорошим поводом для короткой лекции о вине и виноделии…»Радио сообщения сегодня не будет» - думал я…., ещё подумал и решил, что будет:
«Здравствуйте, это Игорь Похвалин со склонов Килиманджаро. Сегодня для акклиматизации поднялся на 4100 к склонам Мавензи, к полосатым скалам Зебра Рок. Отсюда потрясающий вид на Килиманджаро. Теперь «заряжаю свои батарейки» - греюсь на солнышке в Хоромбо. Плохо только одно – не с кем поговорить по-русски. Впереди два насыщенных дня. Оставайтесь с нами и до связи».
Из словаря суахили: Чжамбоо - приветствие, все понимают, все отвечают.
Поли- поли - тихо-тихо, не спеша, т.е не торопиться.
Акуна матата – нет проблем, или – всё в порядке.
22.06. День летнего солнцестояния. Накануне договариваемся подняться в 6.30. Утреннее умывание происходит при температуре + 5. Такая прохладная Африка мне нравится. Съедаю овсянку, выпиваю кофе. Покидаем Хоромбо в 8.00. За перегибом очередного взлёта последний источник воды, а далее – марсианский пейзаж красной пустыни усыпанной разнокалиберными вулканическими бомбами над которым доминирует гигантская белая трапеция Килиманджаро. Растительность исчезла внезапно. Даже лишайники. Едкая вулканическая пыль везде: на одежде, обуви, в лёгких. Её горький вкус теперь сопутствует дыханию, приёму пищи, мыслям. На седловине между Мавензи и Кибо установлены стационарные туалеты и оборудованы скамейки, вероятно для любования пейзажами. Высота здесь 4300, что уже ощутимо. Небольшая одышка и лёгкое головокружение – это признаки «горняшки». Здесь прохладно, несмотря на обилие солнца. Одеваю гортексовые брюки и флисовую рубашку. От этого места тропа ответвляется в сторону Мавензи к одноименной хижине расположенной под пиком Пуртшеллера. Иду с лыжными палками, они помогают сосредоточиться на своих мыслях. Балтазар притих и уже не звонит по мобильному каждые полчаса. Шелест сильных порывов ветра – это единственные звуки здесь. Доходим до хижины Кибо, высота которой 4750 м. Сегодняшний подъём, а это около 15 км и 1000 м перепада высот от Хоромбо, занял 3.50. Я доволен результатом, обычно этот отрезок идут 6 часов. Значит форма неплохая и самочувствие хорошее. Написал сообщение для отправки на сайт, но не отправил. Нет сигнала мобильной связи. Наверное, ретранслятор по другую сторону горы. Моя койка в большом помещении хижины. Вдоль стен двухэтажные нары, а посредине стол. Поскольку мы приходим первыми выбор спального места наша привилегия. Занимаю место и для Акселя. Лёгкий перекус и в 14.00, выпив таблетку «Донормила» я ложусь спать. Подъём согласован с моим гидом на 23.00. Выход в 23.30. Рюкзак собран и стоит рядом. В нём только необходимое снаряжение, аптечка, термос и камеры, но весит он 7-8 кг. Пока я готовлюсь ко сну, в комнату буквально вваливается рослый бледный японец. « Коничива»- приветствую я, в ответ он только кивает. Сил его хватает только для ответа на вопрос, откуда он – « Токио». Я наливаю ему последний оставшийся херес, который приберёг до «после восхождения» и объясняю, что это ему поможет. Японец пьёт, закрыв глаза и неторопливо, как осужденный перед эшафотом. Через мгновение глаза его приобретают блеск, а на покрытом пылью лице появляется виноватая улыбка. «Аригато»- говорит он мне и уходит со своим гидом в комнату рядом. Я засыпаю, успев приветствовать Акселя. Мне снятся близкие люди и огромная живая гора. Её шерсть белая на макушке, а тело в глубоких морщинах… Суета и разговоры пришедших сливаются в ненавязчивый гул, растворяющийся в глубоком сне…
- Вставай, Бабу – это тихий голос Балтазара – уже время.
- Какой такой Бабу? – спрашиваю я спросонок, полагая, что у парня «поехала крыша».
- Ты извини, но так тебя прозвали наши гиды,( Бабу – это значит Дед).
- Молодцы. Что нашли самого старого?
- Нет, это они с большим респектом. Мы ведь каждый выход «делаем» их на подъёме.
Такие вещи здесь замечают сразу.
Я ворчу на русском, комментируя эту новость и необходимость вылезать на холод из тёплого спальника. На столе «быстрый чай» - так я называю кружку горячей воды и два «затёртых» галетных печенья. Я спал одетый. Теперь мне нужно только обуть ботинки и гамаши на них. Ещё нужно методично высморкаться, собрать спальник, надеть рюкзак и выйти из хижины. На улице мороз – 8. Абсолютное безветрие. От великолепного звёздного неба захватывает дух. Гора своёй черной громадой закрывает пол мира. Выше нас по склону свет фонариков уже поднимающейся группы. Балтазар идёт без рюкзака, налегке. Я могу отдать ему свой рюкзак и идти без груза, но я этого не делаю. Это дело принципа. Только в случае непредвиденных проблем, его гидом автоматически становлюсь я. Вот такие они «лучшие гиды Килиманджаро». Молодец для ягнят и овец… Ладно, он хороший человек. Проблема в моих привычках.
В полночь мы выходим. Склон – средняя и мелкая осыпь 20-25 градусов крутизной. Идём зигзагом по едва заметной в луче фонарика тропе. Впереди – ноги Балтазара. Это его обязанность показывать мне дорогу. Я иду ритмично, средним темпом, продолжая не законченный сон. Я знаю, как можно спать даже на ходу. Проходим «пещеру Ханса Майера» - небольшой грот с табличкой, в котором была «холодная» ночёвка Майера. Историческое место. Без груза мой Балтазарчик прыгает кузнечиком. Я с неотвратимостью судьбы иду за ним. Я ещё вижу сны. Кроме них я вижу за своей спиной Большую Медведицу, а перед собой очень яркий ромб Южного Креста. Вид звёздного неба теперь, когда я могу им любоваться просто «по ходу», вызывает у меня чувство щенячьего восторга и огромной благодарности Провидению за эти мгновения. Наш темп позволяет нам обогнать практически всех, вышедших полчаса ранее. У американцев не закрываются рты. Их болтовня на подъёме отнимает у них же столько сил! Поражаюсь такому дилетантизму. Мой ритм прост: сон, ходьба за лидером и периодический контроль альтиметра. Наша цель будет достигнута с неотвратимостью баллистической ракеты! До Гилманс пойнта , 5682м, я выспался замечательно. Примитивное лазание перед кромкой кратера напоминает утреннюю зарядку. Да, это одна из вершин этой горы. Она уже является поводом для выдачи сертификата о восхождении. Здесь в прошлом году Аксель достиг своей «вершины», однако это ещё не Ухуру. Несколько минут отдыха. Балтазару явно нравится идти без рюкзака. Он несёт какую то чушь…., а может это у него горняшка, так как половина сказанного мне не на английском, а на суахили… Наконец выходим на настоящий лёд. Сначала гребень кратера слева. Обходим глыбы, сверкающего в лучах фонарей, обсидиана и выходим на ледовый гребень. Балтазар скользит и ругается. Мне с лыжными палками намного легче. Я спокойно смотрю на его мучения, хотя с этого гребня уже есть куда падать. От Гилманс пойнта до Ухуру дошли за 40 минут. Всё. Знакомое по описаниям сооружение из досок с поздравлениями достижения высшей точки Африки. Ну что, Ухуру, как Ухуру. То есть полное уже Ухуру. На часах 5.55. Здесь ещё ночь. Минус 17. На первый кадр, с флажками Украины и Крыма, на фоне вершины, энергии батарей ещё хватает. Потом батарейки саботируют съёмку и я, сделав несколько фото без вспышки, достаю камеру. Я снимаю Балтазара, который пытается правильно развернуть вымпел моей любимой Массандры. Я говорю ему по-русски куда поворачивать и он, представьте себе, понимает. Над Африкой восходит Солнце. 23 июня 2007 года, 5.57. Спасибо, Господи и за эту вершину! Рядом с нами ещё восходители. По их просьбе я делаю несколько снимков их фотоаппаратом. Затем я включаю мобильный и вижу полную линейку сигнала. Говорю: «Я стою сейчас на высшей точке Африканского континента Пике Ухуру 5895 метров, вместе с моим другом Балтазаром. Холодно, очень холодно ! Но сейчас будет солнце восходить – это хорошо. Тогда можно будет сделать несколько кадров.
Что хочу сказать? Ухуру – в переводе с суахили значит Свобода. А рiдну Нэньку Украину хотел бы поздравить с днем Конституции, который будет, а Свобода и Конституция – это вещи неразделимые. Так что Народ Украины, Конституцию написали не для кого-то, а для нас, и давайте в нее вкладывать то содержание, которое мы с вами предполагаем, а не кучка кукловодов. Они все уйдут, а Мы останемся, деваться нам некуда с нашей земли. Всем нам терпения и здоровья….
дефект связи…. Спасибо моему другу Николаю Бойко, спасибо Саше Абрамову.
… без его вдохновения, вряд ли можно было решиться на такое «одиночное плавание.
Ну, всё, России – привет!
Пока, ребята!»
Это был искренний экспромт. Очень хотелось домой в этот момент. Солнце восходило, очень медленно и после звонка я не хотел дожидаться его. Горсть камней с вершины – единственный важный сувенир. Взамен их я оставляю вымпел Массандры в правом углу транспаранта. Так ближе к африканским богам. Всё. Теперь вниз. Мы идём по льду. Без кошек здесь очень скользко. Балтазар падает. Я даю ему одну лыжную палку. Навстречу нам поднимаются люди. Мы проходим в обратной последовательности пик Ханса Майера, Стела пойнт. Останавливаемся у Гилманс пойнт и делаем несколько снимков. Я снимаю кратер Кибо, участки Южного ледника, ледника Декена, башню Бисмарка. Лыжная палка очень понравилась моему гиду. По осыпям мы спустились быстро, за час. После этого он мне её и вернул. У меня нет желания отдыхать в Кибо-хат. Я только меняю перчатки и хочу спускаться дальше. Только 7.40 утра. По планам дня нужно к вечеру спуститься в Хоромбо, но в моих планах спуститься ниже, в Мандара, а это будет почти 43 км за день, включая восхождение. Балтазар согласен И я, не оборачиваясь, практически бегом, спешу вниз. Я не смотрю уже на Кибо. Цель моего спуска – прохлада леса в Мандара. Это значит сбросить больше 3 километров по высоте. Это много, но это реально. После вершины мои амбиции удовлетворены. Значение имеет только правильный уход с вершины, чтобы она не обиделась. Сначала к нам присоединяется Аксель. Мы поздравили друг друга на вершине. Наше параллельное восхождение закончилось успехом. Потом Аксель со своим гидом отстали. К 10.00 мы пришли в Хоромбо. У Балтазара здесь дела и поэтому достаточно долго я бездельничал. Наконец вышли. Теперь моя задача «правильно» заплатить чаевые гиду и ребятам. Так здесь принято. Только непонятно какую сумму. Их услуги я уже оплатил «Транскибо» и сумма эта немаленькая. Я связываюсь с Людой Коробешко. Обычный «расклад» - 150 долларов на группу. Из них гид – 80, повар – 50, портер – 20. Люда добавила, что обычно платит меньше. Учитывая, что вся группа это я один, значит платить мне одному. Я спрашиваю Балтазара о сумме типсов. «Для тебя и только по-дружески 300 долларов» - с милой детской улыбкой отвечает он мне. Хорошая дружба. Получается «без лоха жизнь плоха». Я так же мило ему улыбнулся и привёл свою калькуляцию, сославшись на Людмилу, с которой он прошёл туров пять на Кибо. Это возымело действие. «Ладно» - сказал он – «пускай будет 200 и ещё 50 за героизм». «Хорошо»- отвечаю я – «будет тебе 200, а за героизм получишь кубинскую сигару». На том и порешили. Торговаться за размер премиальной суммы я не стал.
Хижины Мандара достигли к 14. Здесь зелёная трава, огромные деревья и голубые мартышки. Они так же суетятся в кронах ближних деревьев. Получаю ключ от «своего» домика номер 7 и пытаюсь отряхнуться от пыли. Она везде: на одежде, снаряжении. Вытряхиваю одежду, убираю снаряжение. У моего старого приятеля, медного крана, умываюсь с мылом. Покупаю две бутылки пива у смотрителя и приглашаю Балтазара. Пьем пиво. Отдаю ему деньги и обещанную сигару. С этим покончено. Теперь я чувствую, что устал. Ужин в 18 и у меня ещё есть время просто прилечь. Снимаю ботинки. Большой палец левой ноги синий от гематомы. Холодная вода ручья быстро снимает отёк и боль. Теперь это уже не имеет значения. Стремительность восхождения и спуска оставляет ощущение нереальности произошедшего. Ощущение интересного сна с правильным финалом. Напряжение последних дней велико и я незаметно засыпаю, согревшись в спальнике. Мне снится дочь, мы о чём- то говорим с ней… «Вставай, бабу. Ужин». Балтазар теребит моё плечо. Есть я не хочу, но это просто необходимо. Я не ел почти сутки. Только шёл. Здесь, в Мандара, вкус пищи не такой, как в Хоромбо. Высота атрофирует вкусовые рецепторы. Я с удовольствием ем рис и овощи. Озоновая свежесть фруктов заставляет меня иначе смотреть на мир. В этот мир приятно возвращаться с восхождения, осознавая перемены, произошедшие в собственной душе. Четыре дня назад отсюда уходил один человек, а вернулся другой. Этим переменам я обязан Дороге и Вершине. Весь мой пафос сгорел в пути, осталась только стройная, как теорема, логика души с её изначальными константами Добра и Зла. Здесь я сократил все свои дроби, громоздкие построения, навязанные мне миром Долины, избавился от части душевной боли…
Приходит Аксель. Это место, где мы познакомились недавно, а, кажется, знаем друг друга очень давно. Я засыпаю после ужина и больше снов не вижу. Я настоял на раннем подъёме, в 6.30. Ночью встаю. Идёт дождь. Густая пелена холодного тумана. Абсолютная тишина. Мокрая трава и редкий шум капель с листьев. Африка бывает и такой. Сентиментальной.
24.06. Подъём в 6.30. Умываюсь замечательной холодной водой. Запахи свежести и цветущих растений. У домика меня ждёт Балтазар с миской горячей воды для умывания. Пожелания доброго утра. Вода останется для мытья посуды. Мои вещи собраны и после финального завтрака мы с Балтазаром начинаем спуск в Марангу. Идем быстро в холодном густом тумане. Видимость метров десять. Через несколько минут одежда насквозь мокрая, но это не мешает нам идти в очень хорошем темпе и болтать о разной чепухе. На указателях время спуска –3часа. Мы спускаемся чуть больше часа. И здесь тоже не жарко. Приходится одевать флисовую куртку. Зной Экваториальной Африки явно преувеличен. Пока Балтазар решает организационные вопросы, я покупаю в соседней лавочке карты Килиманджаро. Через два часа спускается Аксель со своим гидом. К этому моменту готов мой сертификат восхождения. Сияющий Балтазар с удовольствием ставит под ним свою подпись. Мы делаем фото с ним и всей моей командой. Аксель получает свой сертификат, и мы делаем наше общее фото. Зная, что я был на Аконкагуа, Аксель интересуется деталями маршрута. Я рекомендую ему подняться на эту интересную гору и вступить в клуб «7 вершин». Мы расстаёмся друзьями. Это тоже заслуга Килиманджаро.
За мной приезжает на новенькой Тойоте сам президент компании «Транскибо» Томас Лимо. Я у него уважаемый гость и прочее. Сам он родился в Марангу и все родственники его тоже из Марангу. Все гиды Килиманджаро из племени чага. Этническая монополия на высшую точку Африки вполне закономерное явление. По дороге Томас рассказывает мне о сложностях его бизнеса и вообще о проблемах Танзании. Я советую ему сменить правительство, на что он отвечает несогласием. У них хорошее правительство. Тема Альпиндустрии, особенно координатора Люды Коробешко, вызывает у Тома живой отклик. Люду он очень уважает и меня, как её друга и Абрамова, тоже очень уважает. Вздыхая, вспоминает недавний визит гида Сергея Кофанова с группой московских бизнесменов. Они поднимались по маршруту Мачаме, а после восхождения устроили грандиозную пьянку, от которой Том ещё не очень отошёл. Трудно ему, даже при его солидном опыте, тягаться с русскими. На предложение завтра выпить «За победу» я отвечаю согласием. В отеле мы делаем «контрольные» фото и расстаёмся. Крепко жму Балтазару руку. Следующий мой визит в Африку, если таковой состоится, будет с участием Балтазара, похоже, и ему со мной интересно.
Я с удовольствием принимаю горячий душ. Привожу в порядок бороду. Свежая одежда пахнет домом. Мой номер на втором этаже, что на уровне крон местных деревьев. Обед в ресторане. Я пью местное пиво, потому что нет местного вина. Бармен взамен 5 копеек даёт мне 10 танзанийских шиллингов, очень мелкая, от того и редкая монета. Таким образом, мы осуществляем, хотя и монетарный, но всё же культурный обмен между Танзанией и Украиной. Бедная Украина, ты не лучше Танзании, ты где-то ближе к Уганде, а это из разряда совсем нищей Африки. Такой тебя делают странные люди, именующие себя патриотами, пчеловодами, правдолюбцами. Они так неуклюже за чужие деньги пытаются унизить свой народ, что в стремлении этом и преуспеть толком не могут.
Звоню домой, друзьям. Спасибо им за то, что они есть. Это, пожалуй, единственная роскошь в моём положении, которой я располагаю. Дорогой Николай Константинович, вам было бы здесь интересно. Не рискую предлагать восхождение на Кибо, как предлагают это на сайтах. Действительно к этому надо готовиться, иначе вершины не видать, но и до сложных участков маршрута можно наслаждаться Африкой.
Я ложусь спать на чистые простыни. Завтра у меня целый свободный день. Теперь, когда никого рядом нет, я чувствую себя действительно одиноким. Идеальным был бы вылет домой, но билет на самолёт послезавтра из Найроби, до которого надо ещё добраться. Лекарство для профилактики малярии, я уже не принимаю. Лориам очень токсичен, от него болит печень и кружится голова, и я не стал принимать его очередную дозу в день восхождения. Балтазар сказал, если я не поеду в Серенгети на сафари, а там действительно есть малярия, то его принимать не нужно. Факт - здесь нет комаров. Одного задохлика я прихлопнул на занавеске. Других не было. Одиночество последних суток мне придётся пережить самому. Я чувствую тревогу и с ней засыпаю. 25.06. Предпоследняя ночь в Африке полна кошмарами. Я вижу ужасные сны и это тема особого рассказа. Утро наступает в 5.20. Я боюсь открыть глаза, а, открыв их, я боюсь закрыть. Мне не даёт покоя нечто, что рядом со мной. Сон, в котором я вижу покойную дочь, позволяет определиться в своём багаже. Браслет. Из Наманги. Я совсем забыл о нём, и он благополучно поднялся с моим багажом до Кибо Хат. Ощущение причинности «подарка» старой массайки и моего ужасного, сумеречно-депрессивного состояния, полное. В моё полусонное сознание врываются чуждые моему духовному опыту образы. Их визуальная непривлекательность очевидна для меня. Я не могу уйти от них, и, вспоминая известные мне православные молитвы, я вижу полное своё бессилие перед змеями и прочей бесчинствующей нечистью. Я нахожу браслет в багаже. Подношу его к крану с водой, опускаю в неё свой серебряный крестик, подаренный мне протоиереем Николаем Доненко. С точки зрения психиатрии – это натуральная паранойя. Я не пытаюсь критически воспринимать происходящее. Для меня, это акт страдания и глубокой душевной муки. Браслет в воде. Я заворачиваю его в салфетку и выбрасываю в урну. Через 30-40 секунд всё проходит. Я в состоянии быть самим собой. Теперь я понимаю, что к Кибо я нёс нечто большее, чем свою мечту.
Засыпаю на час. Сплю без снов и рад этому. Теперь волнения уходят до завтрашнего утра. Предстоящий день я проведу в отеле. Я не поеду на сафари в Арушу и не пойду за сувенирами в центр Моши. Это выше моих сил. В 6.30 я встаю окончательно. Вид задёрнутых занавесок генерирует атмосферу склепа. Я раздвигаю шторы, но утро пасмурное и неприветливое. Очень одиноко и не с кем поговорить. Разум мой уже протестует от отсутствия русскоговорящего собеседника. Балтазара я научил нескольким матерным словам, но отсутствие чувства и значения в его механическом африканском повторе, подчеркивало только формальность этого повтора. Я позавтракал чашкой кофе и несколькими булочками. Апельсиновый сок. Два кусочка манго. Выстиранное накануне белье, пристёгнутое моими домашними прищепками к портьере, уже высохло. Я принимаю душ и сажусь за пластиковый столик на зелёном газоне гостиницы. Пишу: « Действительно, в это мероприятие я «влез с разбегу», а только на вторые-третьи сутки испугался. Один, в Экваториальной Африке, с целью взойти на Килиманджаро, полностью зависим от местной фауны и флоры, местного английского языка, африканского рефлексивного расизма по отношению к белым… и так далее. Этот мой энтузиазм не удаётся объяснить другим людям, с точки зрения рационального отношения к жизни. Гибель дочери похоронила в вечных снегах Антарктиды часть моей души. Этот аспект для меня очевиден. Мир потускнел и потерял прежнюю перспективу и привлекательность. Здесь в Африке, она мне снится часто и по разному, чему я рад. В этих снах есть ощущение потерянной реальности, что делает их более привлекательными, чем сама реальность с её математической жестокостью и равнодушием лаборанта вивария. Возможно, я так пытаюсь сохранить самого себя от полного и безоговорочного разрушения и ставлю планку выше, чем её устанавливает разум. Несомненным стало одно: - вся проблемность моего бытия, все вопросы и ответы, восторги и отчаяние, - всё это во мне. Этот идеализм одновременно даёт силы мечтать и жить, а также назидательно преследует и убивает…, только успевай переставлять ноги. Понимая это, пассивность и равнодушие равнозначны самоубийству, т.е. акту греховному, наказуемому. Велико искушение разжать пальцы на скальной стене и первые мгновения наступающего конца вздохнуть с облегчением, чтобы последующее мгновение ужаснуться. Поиски истины – это тоже Африка. Когда ты месишь мелкую въедливую вулканическую пыль от Марангу до Ухуру, задыхаясь от соплей, и кашляя, как туберкулёзник по ночам, эта страна входит в тебя не абстрактными образами доктора Айболита, а реальностью хосписа. Ты дал себе труд сделать первый шаг – теперь успевай переставлять ноги. Это всегда билет в один конец. Только выбор делает нас людьми».
Таким вот образом размышляя, я заполняю время полезностью в виде конспектирования своих мыслей и зарядкой мобильного телефона на единственной евро розетке гостиницы. Наблюдаю суету вновь прибывших и отбывающих в разные направления Африки. Вид у них, как у меня неделю назад. Они чистенькие, со свежими авиа наклейками на сумках и тревожным блеском в глазах от непредсказуемости этих мест. Свою порцию соплей каждый здесь получит индивидуально.
День тянется долго и монотонно. Я не могу сидеть без дела на одном месте только в ожидании. Том Лимо не объявился со свое банановой водкой. Очень хорошо. Очередная «мисс» в ресторане автоматически снимает чаевые с моего счёта в размере большем, чем собственно обед. А вот это очень по -украински. Я мило подзываю её и проверяю счёт. Она извиняется и ничего мне не возвращает. Это тоже Африка.
Всё. Последняя ночь. Я сплю под марлевым пологом. Я тут уже задержался и сон мне не в отдых. Вентилятор - слишком шумное создание для общения. Никаких тревожных снов. Ощущение Вселенского вакуума и ожидания перемен. Мой багаж собран. Я так и не узнал, как выглядит танзанит, я не видел города Моши, я – плохой путешественник. Львы и носороги Серенгети не увидели меня, равно как и буйволы Нгоронгоро. Возможно это случится позднее,… когда- нибудь.
26.06 В 5.30 я уже на ногах. Неспешно и с удовольствием пакую багаж. Его вес минимален. Проверяю документы, принимаю душ и одеваю свежую одежду. К 7.00 я уже внизу решаю последние формальные вопросы с администратором. Заспанная мисс уверяет меня, что автобус будет во время. Завтрак только накрывают. Я с удовольствием пью кофе с булочкой и ломтиком манго. Небо серое, в тучах. Влажно и тихо. Слышно как по улице едет на велосипеде человек. Несмазанная, скрипящая цепь и печальная песня велосипедиста так созвучны моему настроению. «До- дэс- ка - дэн» - под звук трамвайных колёс, вечная тема ритма нашей жизни в редакции Акиры Куросавы. Так я начинаю прощаться с Африкой. Мои восхищения останутся со мной, а разочарования – тем более. Маленький автобус, опоздавший, как и всё что опаздывает в Африке, на пол часа, гостеприимно встречает и меня, и мой небольшой багаж. Накануне вечером я написал, наверное, последнее сообщение «моей» экспедиции. Теперь я его перечитываю и, наверное, передам, если конечно доберусь до Найроби. На развилке дороги стоит совсем маленький памятник человеку, которого я не знаю. Может быть, я привык к памятникам «моей» страны, но этот выглядит по-человечески. Мелкий дождь, редкие прохожие Моши, а потом Аруши и ровная танзанийская дорога между зелёных холмов и банановых плантаций. Коренастых чага сменяют худые и бесстрастные массаи с их неизменными палками в руках. Наманга с её таможнями и базаром. Странно, но никто ко мне не подходит с целью что то продать. На моё «чжамбоо» отвечают приветствием. Странно, но никто из местных на меня не обращает большего внимания. Мой паспорт отпечатан двумя печатями, я теперь в Кении, в магазинчике, где продают сувениры. Я стою перед прилавком, на котором выложены разные ножи. Я рассматриваю их с точки зрения пользователя. Мне приходится по душе обоюдоострый массайский нож. Мой дорогой друг, Саша Шевчук, африканист и альпинист, просил привезти типичный нож племён банту. Я не знаю, каким должен быть этот нож, но мой выбор меня удовлетворяет. Я торгуюсь с молодым парнем. Он называет мне цену 30 долларов за выбранный нож. Я говорю ему о том, что у меня есть десять долларов, а у него есть пять минут до отхода моего автобуса. Он спрашивает меня о моей стране, на что я отвечаю «Украина». Он говорит, что такой страны не знает. Тогда я говорю «Россия». Он задаёт вопрос своёму шефу, тот кивает головой. « Россия можно» - говорит он мне. Нож мой. Его бережно заворачивает в жёлтую старую газету сам хозяин этого шалмана, перематывает скотчем и вежливо передаёт мне. По просьбе его дочери школьницы, я оставляю свою шариковую ручку. Может быть, я так думаю, лучшая кенийская проза будет написана моей ручкой…



Ухабы кенийской дороги напоминают Украину. Вид за окошком – степной Крым. Массаи в ярких накидках с неизменными палками просто стоят на обочине. Несколько аборигенов мрачного вида продают у той же обочины древесный уголь. Зонтичные акации, красные пирамиды термитников – таков однообразный пейзаж саванны. Ничего не изменилось за неделю! Подъезжаем к Найроби. Стоим в автомобильных пробках. Слева по ходу идут строительные работы по прокладке автомагистрали. Помпезность такого строительства по сравнению с качеством обычных дорог вызывает ироническую улыбку. Перед аэропортом нас высаживают. В позе «руки за голову» подходим к блок посту. Каждого проверяет полицейский. В его руках металлоискатель, а рядом несколько автоматчиков. Унизительность подобного досмотра очевидна. Никто не против безопасности полётов, но зачем так демонстративно обыскивать обычных пассажиров. Пассажиров с тёмным цветом кожи при этом не досматривают вообще. Вероятно, в Кении имеет место только белокожий терроризм. Добираюсь до регистрации моего рейса. Требуют открыть мой баул и долго выясняют для чего мне телескопические лыжные палки. Брезгливо вертят в руках мои пыльные ботинки, шарят по карманам куртки. Успокаиваются ничего не найдя и после предъявления мной сертификата о восхождении на Килиманджаро. Пожелание приятного полёта звучит как издевательство. Я стараюсь не закипеть и только устало улыбаюсь. Пройдя все формальности, я попадаю в посадочный терминал. У меня есть время для покупок сувениров в лавочках Дьюти фри. Несколько ярких массайских платков, несколько бутылок южноафриканского Шардоне,- на этом сувенирный блок исчерпан. Есть время передать финальное сообщение на сайт. В очередной раз благодарю компанию МТС за возможность полноценной связи.
«Здравствуйте, это Игорь Похвалин из Найроби. Это завершающее сообщение. Экспедиция успешно заканчивается, в связи с чем, некоторые полезные выводы:
1. Одиночная экспедиция в Танзанию с целью восхождения на Килиманджаро – возможна. Компания «Транс Кибо», обеспечивающая приём – хорошая и надёжная. В связи с чем, большая благодарность её шефу Тому Лимо. «Альпиндустрия» выше всяких похвал. Спасибо Саше Абрамову, Людмиле Коробешко и Славе Ивонину.
2. Для данной экспедиции достаточно желания, смелости и знания английского языка.
3. Рекомендую повторить всем желающим. Очень многое узнаёшь о себе и о мире.
Всем, кто слушал меня, спасибо за внимание и поддержку, и до следующих путешествий.
Игорь Похвалин, Найроби, 26 июня».



Обратный путь приятен и лёгок. Самолёт летит на север, с каждой минутой приближая меня к близким людям и дому. За эти мгновения можно рисковать многим во имя Мечты.